Денис Попов, известный на родонистских (посвящённых "Розе Мира" Даниила Андреева) форумах как Наблюдатель - пожалуй, самый глубокий и интересный автор. Его статьи освещают события прошлого и современности в ключе родонизма. С его разрешения мы начинаем публикацию его работ.

Размышления о Миядзаки

Когда заговаривают о японской анимации, то первое имя, которое всегда в этот миг вспоминают — Хаяо Миядзаки. Действительно, кто же еще является ее живым символом и воплощает в себе ее дух? Чьи еще работы столь не похожи ни на популярные диснеевские ленты, ни на старые отечественные мультики? И при этом, будучи непривычным, даже загадочным, он притягивает к себе тем, что словно приоткрывает на мгновение самые основы, самую сердцевину совсем другого мироощущения.

Он мудр недетской мудростью, но обращен к детям, стало быть, самое важное он должен излагать им очень просто, по-детски. И эта простота позволяет нам, людям совсем другой культуры тоже уловить нечто важное, то, на чем покоится вся японская, а может быть, и вся восточная цивилизация. Благодаря ему мы можем увидеть самих себя в зеркале иной культурной Вселенной и обратить внимание на то, что обычно не замечаем, считая естественным и привычным, словно воздух.

Словом, Миядзаки — очень удобный повод сравнить Восток и Запад, увидеть их силу и слабость, их общность и их различие, и даже, может быть, сделать вместе с ними один небольшой шаг навстречу друг другу.

читать дальшеМир как чудесное равновесие, Восток

У любой истории должен быть сюжет, что известно в западной теории искусства со времен Аристотеля. А вот и нет — возражает Миядзаки. Зачем нужны сюжеты, события, борьба и погони, если мир и так прекрасен? Если в нем и так — все на своих местах и все, как надо? Западные истории всегда подразумевают, что есть некая проблема, которую надо срочно решать. Да, разумеется, так бывает, соглашается Миядзаки. Но, гораздо чаще бывает, что в мире нет никаких проблем, и в нем и так все хорошо.
Его «Тоторо» в этом плане просто восхищает. Это завораживающая история, в которой не происходит — ничего. Две девочки переезжают со своим отцом в новый дом, знакомятся с соседями, разбирают вещи, моют пол, исследуют окрестности, играют… Да, конечно, случается кое-что чудесное, например, встреча с лесным духом Тоторо. Но она не более чудесна, чем встреча с красивой бабочкой или прорастание посеянных семян в домашнем огородике.

Подобное мы видим и в других творениях Миядзаки: вот бесконечные бытовые мелочи в «Ведьминой службе доставки» — работа по дому, доставка посылок, дежурство в лавке; вот долгое, очень долгое шахтерское утро в «Летающем острове»… И — удивительно — все это отнюдь не надоедает зрителю, а придает рассказам Миядзаки некое уютное очарование.
Можно сказать, что он откровенно любуется повседневностью и постоянно открывает для себя и для нас все новые и новые ее захватывающие стороны.
Мир хорош, мир замечателен, мир просто прекрасен во всех своих проявлениях, во всем своем устойчивом повседневном равновесии.

А что, еще что-то нужно?

Мир как проблема, Запад

Любопытно, что западные сказки редко начинаются с того, что все было хорошо. Западные волшебные истории сразу начинаются с того, что все стало плохо. И не было у короля и королевы детей, и состарился старик и нуждался в молодильных яблоках, и налетела темная сила… Нет, не то, чтобы никогда ничего хорошего не было, было конечно. Но все как-то закончилось еще до того, как сказка началась, и никто уже толком и не вспомнит, как оно было-то, хорошо. Если Восток отчетливо ощущает, что мир в общем и целом прекрасен и стабилен, Запад столь же отчетливо чувствует, что он нехорош, нестабилен, а если и стабилен, то стабильность в нем какая-то явно неправильная.

Не в этом ли исходный корень западной активности? Запад очень остро ощущает, что все не на своих местах, и что все можно сделать и устроить гораздо лучше, чем есть. Потому Запад буквально грезит прекрасным будущим, до которого вполне можно дотянуться, если только приложить немного усилий. И чтобы совершить этот рывок в будущее, Запад призывает героя: того, кто, воспринимая мир как несправедливость, сумеет с ней справиться и воплотить сокровенные мечты в жизнь.

Путь героя, Восток плюс Запад

Но здесь внезапно Восток и Запад начинают звучать в унисон. Ведь и на Востоке мир далеко не всегда безоблачен и ясен, случаются и здесь крупные неприятности. Если мы присмотримся к фильмам Миядзаки, то увидим, что его равновесию и гармонии тоже постоянно что-то угрожает. Вторгаются оборотни, нападают разбойники, донимают колдуньи… И тогда Востоку, как и Западу, нужен герой, который отправится в путь и вернет привычный порядок. Здесь сюжеты Миядзаки вроде бы даже становятся похожими на привычные для нас: вот Аситака («Принцесса Мононокэ») начинает свои странствия, чтобы избавиться от проклятья, а заодно и найти причину бедствий, вот Пазу решает спасти от преследователей Ситу («Небесный замок Лапута»), вот состарившаяся под действием чар Софи, которую никто не узнает, покидает город, чтобы снова найти свое место в жизни («Ходячий замок»).

Так восточный и западный герои начинают странствие рука об руку в своем поиске добра. Вот только видение этого добра у них по-прежнему остается разным.

Борьба со злом: Запад

И у западного, и у восточного героя есть противники, с которыми им предстоит сражаться, но сам характер этих противников сильно различается. Западное мировидение, воспитанное на христианстве, дуально — оно четко делит мир на черное и белое, темное и светлое. Потому если у героя есть враг, он однозначно является носителем всего самого негативного, всех возможных грехов и пороков. Он — чудовище, монстр, он жаждет власти над миром и несет горе всем, с кем соприкасается. Берем ли мы старинные сказки и мифы, или современные боевики или сериалы, (которые тоже, в некотором смысле, сказки для взрослых), это видение раз за разом неизменно воспроизводится.
Мира с таким противником быть не может. Он должен быть побежден, разоружен, повержен, и единственное условие прекращения войны с ним — это полное изменение направленности его воли, его последовательное преображение. Если же он на это не соглашается, развоплощение, уход в небытие — его заслуженный удел.

Отсутствие зла: Восток

Однако Миядзаки совсем не склонен демонизировать врагов своего героя. Хоть он и не одобряет некоторые их поступки, обычно он видит в них больше доброго, чем злого. Вот, к примеру, столь часто встречающиеся у него воздушные пираты: они смешны, нелепы, но скорее забавны, чем злы. Вот ведьма из «Ходячего замка»: эгоистичная, опасная, под конец просто жалкая, но вполне способная на великодушные поступки. Наконец, «Принцесса Мононокэ» демонстрирует нам целую энциклопедию таких персонажей: и страшный оборотень, и госпожа Эбоси, и предприимчивый Дзико-Бо хоть и творят немало зла, вовсе не злы на самом деле, просто так складываются обстоятельства, а они не понимают некоторых последствиях своих действий. Потому и задача героя иная: он обуздывает их, останавливает их там, где они пересекают границу дозволенного, но он вовсе не стремится ни полностью их победить, ни полностью их преобразить.

В этой позиции как в капле воды отражается весь Восток: для него нет зла как такового, как сущности, как направленности воли, для него все существа изначально благи. А потому в отсутствие зла есть лишь злоупотребление, выход за границы дозволенного, нарушение равновесия по неосторожности. Потому достаточно умерить притязания нарушителя, и то, что кажется злом, просто исчезнет.

Восток versus Запад

Любопытно, но как раз неуемный западный герой с его желанием изменить мир тоже оказывается одним из противников восточного героя. Ведь именно западный герой — нарушитель равновесия, именно он недоволен существующим положением дел и потому раскачивает сложившийся порядок. А как раз такое раскачивание Миядзаки совсем не одобряет.

Его условно отрицательные персонажи и есть те, кто стремится изменить мир к лучшему и чего-то добиться: Эбоси, строящая домны и наносящая вред лесам («Принцесса Мононокэ»), Муска, желающий заполучить чудесное могущество летающего города («Небесный замок Лапута»), или даже воздушные пираты, временами выглядящие как пародия на западных благородных разбойников. Все они желают установить свою справедливость, по собственному разумению, а такое желание, по Миядзаки, не оборачивается ничем хорошим.

Так пути западного и восточного героя расходятся.

И оттого столь различны итоги, к которым приходят герои в конце своих странствий.

Преображение героя и мира, Запад

Путь западного героя — это всегда путь восхождения: от Ивана-дурачка к Ивану-царевичу, от Золушки к принцессе, от мальчика-сироты к сказочному принцу. Но герой меняется не только внешне, в более глубоких сказках он преображается и внутренне. Он учится добру, он становится взрослее и мудрее: через его внешнее восхождение сказка показывает, или хотя бы намекает на его восхождение внутреннее. Совсем другими возвращаются хоббиты из своего странствия по Средиземью (Дж. Р. Р. Толкин «Властелин колец»), меняется Люси после путешествий в Нарнию (К. С. Льюис «Хроники Нарнии»), мужает от книги к книге Гарри Поттер.

Но изменившийся герой меняет и мир вокруг себя. Устраняя из него зло, обретая внутреннее благородство, он действительно оказывается способным сделать его лучше. Странствия западного героя завершаются торжественным и мощным аккордом: утверждением Камелота как царства справедливости, преображением Нарнии, или хотя бы красочным празднеством в честь его победы, которое само выглядит, словно иная, более светлая и насыщенная жизнь, которую столь долго ждали и которая, наконец, настала. Здесь западная история и останавливается, на этом миге вечного счастья, которое не кончится уже никогда, и которое «ни в сказке сказать, ни пером описать», а можно лишь, указав на него, умолкнуть.

Возвращение к исходному равновесию, Восток

Но с восточным героем подобного не происходит. Изначально его цель была иной: он лишь хочет вернуть то, что было до того, как равновесие нарушилось. Оттого здесь повествование замыкается в кольцо, и конец приключений восточного героя — это всего лишь возвращение к их истоку.

Как часто у Миядзаки мы видим, что финал историй застает героев в исходной точке, в той, где все начиналось. В «Небесном замке» после волнующих приключений дети вновь возвращаются на землю, в обычный шахтерский городок. В «Унесенных призраками» Тихиро отправляется домой вместе с родителями, из чудесного мира духов в обычный, земной мир. Кики в «Ведьминой службе» лишь повторяет тот путь, который до нее совершали и будут совершать все ведьмы, что будет с ней, мы увидим, отмотав фильм к началу и посмотрев на ее мать.

В «Мононокэ», в «Ходячем замке» торжество героя в том, что он все расставил по своим местам. Даже в «Рыбке Поньо» превращение главной героини в обычную девочку есть лишь способ вернуть мир к исходному равновесию.

Оно и понятно: если мир изначально был хорош, к чему изобретать что-то новое? Нужно лишь вернуть то, что изначально существовало в нем и так.

Оттого и сами герои Миядзаки почти не меняются на протяжении повествования: они хранители равновесия, они несут его в себе, и их внутренняя устойчивость залог того, что они
смогут ее вернуть в потерявшийся и ставший неустойчивым мир.

Так Запад? Или Восток?

На мой взгляд, такая разница сказочных историй ярко иллюстрирует, почему именно западной цивилизации выпала роль преобразовательницы мира.
Исток же самого западного активизма очевиден: это христианство с его ожиданием грядущего Царства Божия и представлением о разомкнутости времен. Мир летит вперед и никогда не возвращается назад, он может рухнуть в пропасть под тяжестью своих преступлений, он может взлететь вверх, если в нем победит свет, но он уже никогда не будет тем, чем он был. И чтобы мир не погиб, чтобы он стал чем-то большим, чем он есть, нужны наши собственные непрекращающиеся усилия. Это этическое и оптимистическое мироощущение (о котором писал А. Швейцер), верящее в преображение мира и есть то, что делает христианскую цивилизацию лидером человечества… хотя, конечно, не только это.

На этом фоне Восток, вечно застывший, смотрящийся только в то, что уже было, безусловно проигрывает, и сам это ощущает. Не сквозит ли у Миядзаки некая меланхолия, даже когда, по его мнению, все кончилось хорошо? Когда Тихиро прощается с речным богом, не ощущаем ли мы некую потерянность? Или когда летающий замок навсегда покидает этот мир, не охватывает ли нас легкая грусть, как будто мы что-то безвозвратно потеряли, какую-то чудесную возможность, которая была у нас, да так ни во что и не воплотилась?
Но не стоит идеализировать и западное мироощущение. У него есть обратная сторона, и как раз Восток на нее указывает. В погоне за преображением Запад вечно забывает, что новое не есть синоним хорошего. Зло — тоже преобразователь мира, и так легко спутать изменения во благо с изменениями во зло. В том числе, легко путается и тот, кто эти изменения несет с собой.

Особенно часто Миядзаки указывает на страдания природы от западной преобразующей деятельности, ведь ее хрупкая гармония так быстро и безвозвратно ломается от беспардонного людского вмешательства.

В этом споре Запада и Востока мы должны признать относительную правоту их обоих. Запад прав: лик мира замутнен и искажен, его гармония либо кажущаяся, либо неполная. Потому наш удел — постоянные странствия в поисках лучшего, и «не может найти покоя наше сердце, пока не успокоится в Тебе». В этом бесконечном путешествии мы оставляем позади страны и эпохи, цивилизации и эры, каждый раз делая еще один шаг навстречу Всесовершенному.

И все же прислушаемся к Востоку, ибо он задает вопросы, которые нельзя оставить без ответа, дополняет и уточняет то, о чем говорит Запад. Если уподобить мировую цивилизацию грандиозной симфонии, то он — вторая тема, контртема, оттеняющая первую, но сливающаяся с ней в итоговом звучании.
Главное, чему учит нас Восток в лице Миядзаки: вселенская гармония не есть что-то, что нужно обязательно строить с помощью бульдозера и отбойного молотка. Как раз так ее очень легко разрушить. Она уже есть, пусть и в несовершенном виде, здесь и сейчас, нужно только заметить ее и помочь ей вырасти. Очень часто это более верный путь, чем пытаться все снести до основания, а потом начать строить заново.

Словом, на революционный и преображающий порыв западного мироощущения мудрый Миядзаки резонно замечает: прежде чем начинать революцию и взрывать старый мир, оглянись и подумай: может, стоит обойтись без взрывов? И все-таки забрать с собой в будущее лучшее из того, что у нас уже есть?


Оригинал текста на forum.rozamira.org